Те, кто не поспешил перевести свои средства из-за рубежа, могут столкнуться с особым вниманием налоговых органов в самом ближайшем будущем

В последние месяцы прошлого года можно было наблюдать повышенный спрос на реорганизацию иностранных компаний. По нашим оценкам, реорганизацию в том или ином виде проводили более трети бизнесменов, имеющих юридические лица за границей. При этом иностранные организации не обязательно ликвидировали: кто-то переводил налоговое резидентство компаний в РФ, кто-то наоборот менял налоговое резидентство бенефициаров. Кстати, последних — большинство. Ликвидировать иностранные активы желает меньшая доля российских акционеров, и это понятно: часто такие компании владеют серьезными бизнесами и имеют сложную структуру акционерных отношений и управления, в которой любые корпоративные процедуры требуют сложной и долгой процедуры согласования, а ликвидация, например, вообще не предусмотрена.

После того, как пакет законов о борьбе с офшорами  был принят, но до того, как сформировались относительно чёткие и понятные правила его исполнения, многие бизнесмены придерживались стратегии «выжидания» — прежде, чем принять окончательные решения о судьбе иностранных активов, все ожидали прецедентов и хотели понаблюдать за реализацией законов на практике: что будет с теми, кто решил воспользоваться законом сразу же, как только он вступил в силу, и заявил об амнистии или подал декларацию об иностранной компании, с какими проблемами они столкнутся, выполняется ли закон в части предоставления обещанных преференций и т. д. В итоге сложилась ситуация, при которой только единицы стали предпринимать какие-то действия в течение 2016 года, и никакой чёткой практики применения норм в реальной жизни так и не сформировалось. В конце года многие попытались заскочить в последний вагон.  И их мотивы понятны –  те, кто не поспешил перевести свои средства из-за рубежа, могут столкнуться с особым вниманием налоговых органов в самом ближайшем будущем. Ведь все прекрасно помнят: Россия подписала протокол о международном обмене финансовой информацией (CRS), по которому налоговые органы подписавших стран (их сейчас 83) будут автоматически обмениваться информацией. Россия совершит первый обмен в сентябре 2018 года, и тогда откроется много информации, ранее недоступной российским налоговикам, причём раскрываться будет информация и за 2017 год включительно.

По закону, чтобы получить льготы при ликвидации зарубежной компании, нужно было принять решение о ликвидации и подать соответствующие документы в налоговые органы до конца декабря, саму же процедуру ликвидации можно осуществить в период до конца 2017 года. Но даже здесь есть послабления: компания может предоставить в налоговые органы информацию с указанием уважительных причин в стране регистрации, по которым организация не успевает закончить ликвидацию в наступившем году и ходатайствовать о продлении сроков. Если такое заявление будет удовлетворено, то срок ликвидации будет продлен на соответствующее количество дней или месяцев, и процедуру разрешат закончить в 2018 году.

А теперь о проблемах, которые могут возникнуть. Не во всех странах можно провести процедуру ликвидации в крайне короткие сроки, какого бы уровня специалисты не были привлечены. Есть «быстрые» юрисдикции, преимущественно островные, такие как Британские и Виргинские острова, Сейшелы, Багамы, Кипр, в которых процедуры ликвидации хорошо отработаны и практически доведены до автоматизма, соответственно ликвидировать компанию с выполнением всех необходимых формальностей и с получением соответствующих сертификатов можно за 1–3 месяца, а при острой необходимости — даже ещё быстрее. Есть более «сложные» страны. К примеру, Швейцария, где каждая часть процесса (подготовка ликвидационной отчётности, её одобрение ликвидатором, процедура налогового аудита и т. п.) занимает несколько месяцев, а в целом процесс ликвидации может занять более 6–9 месяцев.

Такая же ситуация в Люксембурге и Австрии. В европейских странах действует более жёсткое законодательство, которое предъявляет к компаниям серьёзные требования со стороны контролирующих органов. В некоторых юрисдикциях необходимо предоставить аудированную отчётность за несколько лет работы, что не всем удается сделать, т. к. не секрет, что многие компании не только не аудировали свою финансовую отчетность, но и не составляли её вообще в соответствии с требованием норм.

Не исключено, что у кого-то могут возникнуть проблемы и в России после проведения процедуры ликвидации, поскольку принятый закон достаточно «сырой», и есть некоторые положения, которые друг другу противоречат. Например, нет чёткой позиции в отношении ликвидационного имущества, распределяемого в адрес бенефициара, на которое распространяются льготы. Например, входят ли в перечень такого имущества денежные средства на счетах иностранных банков? Однозначного ответа нет, поэтому в таких спорных случаях консультанты часто рекомендуют переводить денежные средства в ценные бумаги: акции, облигации и т. п. — т. е. в такие инструменты, по которым чётко прописано, что льготу можно применить. Решать такие вопросы лучше с помощью юристов или налоговых консультантов, которые практикуют одновременно и в России, и в иностранных юрисдикциях; которые квалифицированы работать и по российскому, и по иностранному праву, т.е. действуют в режиме «одного окна» с достаточным опытом для решения такого рода вопросов буквально за месяц.

Причинами наличия в структурах российского бизнеса иностранных компаний далеко не всегда являлись налоговые льготы. Чаще всего иностранные компании использовались для защиты корпоративных интересов акционеров, т. к. количество инструментов, предоставляемых, например, английским правом для регулирования акционерных отношений, намного шире, чем в российском праве. Эти инструменты прошли вековые проверки практикой, в том числе и судами, именно поэтому обращаться к ним стало своего рода стандартом деловой бизнес-практики, притом не только в России, но и в других развитых странах.

Сейчас в России ведётся политика по возвращению активов на родину, компаниям предлагается принимать решения о переводе бизнеса в Россию. При этом, финансовые льготы от такого перевода имеют ограниченный срок действия, и вскоре никакой финансовой мотивации что-то делать в этой связи не останется. Существуют ли какие-либо другие льготы, кроме финансовых? Безусловно да, хотя это открыто и не афишируется. Есть, например, негласные (а иногда и открытые) преференции по ограничению участия юридических лиц с иностранным участиям в сделках с государственными корпорациями. По нашим оценкам, больше всего реорганизуют свои иностранные компании те игроки российского бизнеса, у которых есть контракты с компаниями, в которых участвует государство.

Есть и позитивные новости для компаний, которые приняли решения ликвидировать иностранные структуры и полностью работать в российской юрисдикции. Гражданское законодательство в РФ очень стремительно развивается, и сейчас, например, нормы гражданского права предоставляют достаточно широкий набор инструментов, разработанных в соответствии с новым гражданским кодексом, который по сути перенял широкий перечень классических корпоративных элементов common law (английского права), позволяющих максимально чётко и гибко регулировать правоотношения между акционерами. Возникают только два вопроса: как всё это будет применено на практике, и как быстро российские суды смогут адаптироваться к новым правилам. Какой бы не оказалась данная практика, новые нормы корпоративного права — это серьёзное продвижение вперёд и первый шаг к тому, чтобы Россия могла конкурировать в части гибкости и разнообразия норм закона со своими европейскими коллегами.

Автор – Антон Вержбицкий